В конце 18 века Российской империи необходимо было укрепить свое положение в
Европе. Пруссия и Англия исподтишка распространяли слухи о том, что держава
Екатерины – колосс на глиняных ногах. На карте стоял престиж Российской
империи. С выходом австрийцев из войны в Систове начались переговоры турок с
представителями европейских держав, враждебных России. По соглашению с Портой
Австрия обязалась не пускать рус в Валахию. Поэтому победы на юге нужны
были России как по военным, так и по политическим причинам.

Задача осложнялась тем, что и без того очень удобный для обороны Дунай был
защищён кольцом кре: Килией, Тульчей, Исакчей, Измаилом. Однако выбора
не оставалось. В сентябре началось наступление. Первые три крепости были в
короткий срок взяты русскими войсками. Гребная флотилия под командованием де
Рибаса очистила Дунай от турецких лодок. Генерал-поручик И. В. Гудович 18
октября взял Килию. Пока Рибас занимал Тульчу и Исакчу, Павел Потемкин еще 4
октября подошел к Из. Но Измаил был не Килия, не Тульча и Исакча, а
крепость «без слабых мест», как говорил Суворов.
Твердыня, укрепленная и перестроенная по проектам французских инженеров,
представляла собою прямоуголь треугольник, вписанный в окружность длиною
в де верст и гипотенузою обращенный к Дунаю. Катеты его образовывал
шестиверстный главный вал вышиною от трех до четырех сажен, перед которым
вдобавок шел глубокий и широкий ров. Измаил защищали около двух­со
пятидесяти орудий разного калибра и тридцатипяти гарнизон.
Командовал гарнизоном один из опытнейших турецких военачальников Айдос-
Мехмет-паша. Сюда вошли гарнизоны ранее сдавшихся крепостей: Килии, Хотина,
Аккермана; они были посланы в Измаил для искупления своей вины, причём был
издан фирман, предписывавший, в случае повторной сдачи, рубить им без суда
головы. В сущности, за измаильскими стенами была сосре целая армия.
30 ноября Суворов получил приказ главнокомандующего Потемкина взять Измаил и
уже через два дня был на месте. Прибыв на место будущего сражения и
ознакомившись с положением вещей, Суворов увидел, что трудности штурма
превосходят все его предположения. Даже с теми подкреплениями, которые он
подтянул из Галаца, он располагал 30 тысячами человек; значительная часть из
них— казаки, не приспособленные в то время по своему вооружению к бою в пешем
строю. Осадной артиллерии почти не было; сна для полевой артиллерии —
только один комплект. Войска непривычны к осадным действиям, плохо обучены,
голодны и разуты. Крепость зорко охраняется и отлично, «без слабых мест»,
укреплена.
Но все эти трудности не могли испугать бывалого генерал-аншефа. Он бросил на
чашу весов всю свою сорокалетнюю славу, более того – саму жизнь, ибо
наверняка не перенес бы позора неудачи. Закипела работа. Невдалеке от
крепости был насыпан вал — точная копия из. По ночам войска
упражнялись в штурме этого вала, последовательно воспроизводя все фазы:
подход ко рву, забрасывание его фашинами, переход, приставление и связывание
лестниц, подъём на вал, разрушение палисадов и т. д. Беспре шло
заготовление фашин и лестниц. Днём упражнялись в штыковом бою. Суворов
проводил целые часы среди солдат, наставляя их, ободряя, подгоняя шутками и
окриками, внушая каждому мысль о необходимости штурма, внедряя в каждого
уверенность в успехе.
Чтобы усыпить бдительность турок, Суворов велел по две батареи,
которые должны были свидетельствовать о намерении его продолжать осаду. Но
это не достигло цели — перебежчики и пленные рассказали туркам о
приготовлениях к штурму, рассказали даже о задачах и направлении отдельных
колонн, как это разъяснял офицерам и солдатам Суворов. Это не смущало
полководца: основная идея, самая сущность за осталась тайной для войск;
искусно составленная диспо маскировала её даже от начальников колонн.
Со дня прибытия к Измаилу Суворов совершал беспрестан рекогносцировки,
изучая карту местности и состояние из укреплений. Турки сперва
обстреливали назойливого старика, но потом сочли его разведки не внушающими
опасе и прекратили обстрел. Сопоставляя свои наблюдения с до­несениям
лазутчиков, Суворов убедился, что наиболее доступна та сторона крепости,
которая примыкает к Дунаю. Отсюда турки не ждали удара, и укрепления здесь были
незначительны. В связи с этим главный удар Суворов решил направить на эту
сторону2. Задача остальных колонн сводилась к тому, чтобы вынудить
турок рассеять свои силы на всём шестивёрстном про крепостного сала.
Это могло удаться только при ус, что атаки демонстрирующих колонн будут
вестись с макси настойчивостью. Поэтому в беседах с офицерами и
солдатами Суворов не делал различия между колоннами; всем казалось, что
предстоит равномерная атака по всему фронту, и если бы турки разузнали о плане
штурма в такой форме, это было бы только наруку Суворову.
7 декабря Суворов послал в Измаил официальное предложение о сдаче,
присовокупив свою собствен записку: «Сераскиру, старшинам и всему
обществу. Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на
размышле—воля; первый мой выстрел—уже неволя; штурм— смерть. Что оставляю
вам на рассмотрение».
Айдос-Мехмет-паша ответил уклончивой просьбой устано на десять дней
перемирие; один из его помощников витие заявил парламентёру, что скорее
Дунай остановится в своём течении, чем сдастся Измаил.
9 декабря был созван военный совет. Суворов не нуждался в мнении генералов;
его решение было бесповоротно. Он созвал совещание, чтобы возбудить в своих
соратниках энергию, чтобы поднять их дух. Единогласно было принято решение
безотлагательно начать штурм. Он был назначен на 11-е число.
Всего восемь дней прошло с момента появления Суворова в русском лагере, но за
эти дни войска преобразились. Один из очевидцев штурма впоследствии
рассказывал, что среди сол и офицеров развилось нечто вроде соревнования:
каждый рвался вперёд, в самые опасные места, совершенно пренебрегая
собственной жизнью. С таким войском можно было атаковать любую крепость. Но
теперь предстояла не менее важная за: надо было умело использовать эти
войска, умело соста и выполнить план штурма.
Диспозиция предусматривала разделение атакующих на три отряда по три колонны
в каждом. Каждая колонна состояла из пяти батальонов; в голове шли 150
стрелков, обстреливав защитников вала; за ними 50 сапёров с шанцевым
инстру, потом три батальона с фашинами и лестницами; в хвосте — резерв
из двух батальонов. До двух третей всех на сил предназначалось для
атаки приречной стороны. Почти половину русских сил под Измаилом составляли
казаки. Они участвовали в штурме, вооружённые короткими пиками. Непривычка к
борьбе на укреплениях и плохое вооружение обу значительные потери в
их среде. Суворову это впослед ставили в вину, но он ссылался на
невозможность оста неиспользованной половину войска.
Весь день 10 декабря происходила усиленная бомбардировка крепости; с русской
стороны действовало почти 600 орудий. Турки энергично отвечали; в числе их
орудий была одна тяжёлая гаубица, каждый снаряд которой весил 15 пудов. К
вечеру канонада затихла. Так как дело происходило в пе самых коротких
дней, было решено начать штурм за два часа до рассвета, чтобы успеть до
вечера подавить все очаги обороны.
Впоследствии неоднократно обращали внимание на одно лю­бопытно
обстоятельство: если бы штурм был назначен днем позже, то он, пожалуй, не
состоялся бы, потому что вечером 11 декабря спустился густой туман, земля
сделалась скользкой и взобраться на вал стало почти невозможно; этот туман
дер очень долгое время.
В ночь перед штурмом никто не спал. Начальникам было предписано оставаться
при своих частях, запрещено было вы батальоны до сигнальной ракеты,
«чтобы людей не ут медлением к приобретению славы».
В три часа ночи взвилась первая ракета: войска выступили к назначенным
местам. По второй ракете они подошли к сте на 300 шагов. В по­ловин
шестого утра в густом, молочном тумане колонны двинулись к крепости, соблюдая
полную тишину; тотчас же отплыли и десантные суда де Рибаса. Но вдруг при
приближении групп Павла Потемкина и Александра Са на триста шагов к
крепости весь вал как будто бы загорелся: был открыт адский огонь. Турки
узнали от перебежчиков о дне штурма и были наго.
Прежде других подошла с правого крыла вторая ко под командованием
генерал-майора Ласси. Под плотным огнем турок солдаты в замешательстве
приник к земле и кинули лестницы. Секунд-майор Неклюдов, назначенный впереди
этой колонны со стрелками он бросился в глубокий ров и взобрался на вал без
помощи лестницы. На бастионе с горстью солдат Неклю овладел вражеской
батареей. Пуля пронизала его ру близ плеча навылет. Две пули вошли в левую
ногу. Турок ударил его кинжалом в колено. Стрелки спешили к своему
майору из девятисаженного рва, но немногие до наверх. Истекая кровью,
Неклюдов продолжал бой на бастионе. Тут получил майор еще рану в грудь. Он
упал, но уже вся колонна егерей взошла к отнятой батарее, и на стенах крепости
гремело победоносное рус «ура!». Полумертвого Неклюдова понесли на ружь­я
в лагерь. Он был первым, кто взошел на вал гордого Измаила.
Соседняя, первая колонна генерал-майора Львова за перед сильно
укрепленным каменным реду Табии. Фанагорийцы и апшеронцы перелезли через
палисад и захватили дунайские батареи. Из редута нале на них турки и
ударили в сабли. Фанагорийцы шты отразили вылазку и, обойдя редут,
двинулись к Бросским воротам.
Одновременно с первыми двумя достигла крепостного рва шестая колонна на левом
крыле. Ею руководил «дос и храбрый генерал-майор и кавалер» Голенищев-
Кутузов, который, по отзыву Суворова, «мужеством сво был примером
подчиненным». Отряд форсировал ров под страшным огнем, был убит бригадир
Рибопьер. Сол взошли на вал по лестницам, но здесь их встрети­л
превосходящие силы турок. Дважды оттеснял неприя Кутузов и дважды
отступал к самому валу. Колон остановилась.
Генерал-аншеф с кургана зорко следил заходом сра, рассылая с
распоряжениями ординарцев. В пред мгле лишь сменявшие друг друга
крики «алла!» и «ура!» указывали, на чью сторону склоняется по. Кутузов
известил своего командующего о невозмож идти дальше.
— Скажите Кутузову, что я назначаю его комендан Измаила и уже послал в
Петербург известие о поко крепости! — отвечал Суворов. «Мы друг друга
зна, — говорил оп после боя, — ни он, ни я не пережили бы неудачи…»
Кутузов взял из резерва Херсонский полк, атаковал скопившихся турок,
опрокинул их и окончательно овла бастионом. В одном месте русские
дрогнули — среди них появился священник Полоцкого полка и, держа крест, повел
их вперед.
Огромные трудности выпали на долю четвертой и пя колонн, составленных из
плохо вооруженных и сла обученных казаков. Когда часть четвертой колонны
во главе с бригадиром из донских казаков и георгиевским кавалером Василием
Орловым взошла на вал, соседние Бендерские ворота вдруг отворились, и турки,
спустив в ров, ударили им во фланг. Пики оказались бес —
янычары перерубали их, и казаки гибли во множестве под саблями турок. Пятая
колонна, в кото находился генерал-майор Безбородко, перейдя напол­ненны
водой ров, стала взбираться на вал, но тут зако и мгновенно была
свергнута назад в ров. Без получил тяжелое ранение в руку и сдал
командо отважному Матвею Платову. Суворов, заметивший опасность, тотчас
же подкрепил четвертую колонну ре, подоспел и присланный Кутузовым
пехотный ба. Вскоре обе колонны утвердились на валу.
Самый сильный бастион, весь одетый камнем, достал третьей колонне генерал-
майора Мекноба. Лестницы в полшести сажен приходилось связывать по две,
ста их одна на другую, и все это под жесточайшим ог. Потери были
громадны. Сам седой сераскир бился здесь с лучшими своими янычарами. Генерал
Мекноб получил тяжелую рану в ногу, а в Лифляндском егерском корпусе выбыли
из строя все батальонные командиры. Подоспевший резерв помог овладеть главным
бастионом.
Удар с Дуная произвели легкие суда, так как круп было трудно управлять
из-за густого тумана. Успеху десанта способствовали действия первой колонны,
уже захватившей придунайские батареи. Отряд под командованием генерал-майора
Арсеньева мгновенно вы с двадцати судов. Как и на всех других
участках, офицеры были впереди и дрались, словно рядовые. Не­устрашим
командовал казачьей флотилией полковник Антон Головатый, выходец из
Запорожской сечи и ата Черноморского войска. Турки были сбиты с речной
стороны, и Рибас скоро вошел в связь с Кутузовым и Зо.
К восьми утра русские заняли все внешние укрепле Измаила. «День бледно
освещал уже все предме», — вспоминал Суворов. Турки готовились к
отчаян обороне на улицах и в домах. Генерал-аншеф прика наступать, не
давая опомниться многочисленному врагу. Павел Потемкин отправил казаков
открыть Бросские ворота, в которые тотчас же вошли три эскадрона карабинеров;
Золотухин отворил Хотинские ворота, впустив гренадер с полевой артиллерией, в
Бендерские воро вошли воронежские гусары. Жестокий бой продолжал: из
домов летели пули, каждый хан — постоялый двор — стал маленькой крепостью.
Потери русских все возрастали. На иных участках превосходство турок
ока столь значительным, что они контратаковали и даже окружали
редевшие русские боевые порядки. Со несколько тысяч турок и татар,
Каплан-Гирей, по австрийцев под Журжей, смял черноморских казаков,
отнял у них две пушки и уничтожил бы их со, если бы не подоспели
беглым шагом три ба. Окруженный, Каплан-Гирей метался, на все
предложения о сдаче отвечал сабельными ударами и по на штыках.
Через шесть с половиной часов над сильным неприя была уже одержана
«совершенная поверхность»: лишь в редуте Табия, красной мечети да двух
каменных ханах оставались последние защитники Измаила. Сам Мегмет Айдозле с
двумя тысячами янычар засел в одном из каменных строений. С батальоном
фанагорийцев пол Золотухин несколько раз пытался штурмовать хан, но
безуспешно. Наконец ворота были выбиты пу выстрелами, и гренадеры
ворвались внутрь, пе большую часть турок. Мегмет Айдозле умер от
шестнадцати штыковых ран. Среди двадцати шести ты погибших турок и татар
были четыре двухбунчужных паши и шесть татарских султанов — принцев крови.
Потери русских были показаны Суворовым в 4 тысячи 260 убитыми и ранеными, но
скорее всего то были зани сведения. Позднейшие сведения говорят, что
по четыре тысячи и получили ранения — шесть; из 650 офицеров в строю
оставалось 250.
Штурм Измаила явил собой очередной пример отваги и героизма русских солдат и
офицеров. Полководческий гений А.В. Суворова до сих пор является
непревзойденным. Его успех заключался не только в тщательной разработке плана
сражений, но и в неустанной поддержке боевого духа русского войска.

Новые возможности для блоггеров, что приятно:
Обзор новых возможностей. Ноябрь — Декабрь.